Одним из самых зловещих признаков грядущей диктатуры стал приказ 13 июля 1917 г. о восстановлении смертной казни на фронте, принятый после отступления русской армии на Юго-западном фронте. М. Осоргин, человек честный и порядочный, не мог не откликнуться на это жестокое решение:
«Вестник Европы» июль-август 1917 г.: «Мы не хотим верить, что без смертной казни нет дисциплины. И неразрешимой остается трагедия нашей гражданской совести, для которой не может быть двух отношений к смертной казни, - в тылу и на фронте, в нормальное и в исключительное время. Смертной казни мы не можем признать и оправдать никогда. Не сказать этого прямо и откровенно, значило бы умалить свою гражданскую честь. Но и только сказать – мало. Мы должны еще признать, что вся тяжесть возврата в нашу жизнь этого позора лежит на общей нашей ответственности, и что пока новым и последним актом не будет восстановлен величайший из творческих актов революции, - мы не можем быть носителями звания свободных граждан свободной России».
Но представители «революционной демократии» не были такими щепетильными, как известный литератор, они смотрели на всё прагматично, и полагали, что для защиты интересов буржуазии и своей власти все средства хороши.
Между тем положение в стране ухудшалось с каждым днем, неуклонно приближаясь к катастрофе. Нарастающая с угрожающей скоростью инфляция была точным показателем состояния экономики.
