Февральский пролог Октября

В первые весенние дни в нашей стране отмечается 100-летие Февральской революции, началом которой считается 3 марта (18 февраля по старому стилю), когда была объявлена забастовка рабочих на одном из крупнейших российских предприятий — Путиловском заводе в Петрограде. Эта революция положила конец истории российской монархии, 300-летнему правлению Дома Романовых. И стала предвестием Великой Октябрьской социалистической революции, благодаря которой был взят курс на построение первого в мире государства, основанного на принципах подлинного равенства граждан и социальной справедливости. На пути к окончательной победе нового строя молодой Советской республике предстояло пройти через Гражданскую войну и другие трагические события. Но именно благодаря революции, осуществлённой в октябре большевиками, был в итоге обуздан и тот разрушительный хаос, который разразился в стране после февральских событий.

Февральская революция оказалась реакцией — во многом хаотической и анархической — на стремительно копившиеся проблемы, с которыми была не в состоянии справиться морально и интеллектуально обанкротившаяся монархия. Октябрьская революция привела к власти партию большевиков во главе с Лениным — единственную в стране силу, способную в полной мере разрешить масштабные проблемы, породившие февральские события, и возродить государство на новой, созидательной основе.

Именно способность Советского государства одинаково успешно решать труднейшие задачи противостояния внешнему противнику и внутреннего развития страны обеспечила и Победу в Великой Отечественной, укрепив при этом ещё больше авторитет Советской власти в глазах народа. А отсутствие такой способности у власти, правившей в России в начале ХХ века, привело страну к революции, а саму эту власть — к краху.

Проблемы и неразрешимые противоречия, вызвавшие Февральскую революцию, во многом актуальны и для сегодняшней России, политическое устройство которой всё больше дрейфует в сторону тех же монархических принципов несменяемости власти, лишь для приличия прикрытых процедурой полуфиктивных выборов, справедливое стремление которой к отстаиванию своих внешнеполитических интересов, увы, не подкреплено ответственной внутренней политикой в социально-экономической сфере. А честный анализ реального экономического состояния страны, понимание истинных потребностей и настроений общества усиленно подменяются пропагандистскими мифами и старательно «причёсанной» официальной статистикой.

Сегодняшней власти следовало бы помнить исторические уроки. Следовало бы серьёзно задуматься о том, что ещё за несколько дней до разразившихся в феврале 1917-го событий тогдашняя элита даже представить себе не могла того, что позднее описал в своих воспоминаниях Василий Шульгин, который был тогда депутатом Государственной думы, убеждённым монархистом, лично принявшим в итоге отречение из рук Нико-лая II. Вот что он говорил в книге своих автобиографических записок «Дни»:

«Уже несколько дней мы жили на вулкане. В Петрограде не стало хлеба — транспорт сильно разладился из-за необычайных снегов, морозов и, главное, конечно, из-за напряжения войны. Произошли уличные беспорядки. Но дело было, конечно, не в хлебе. Это была последняя капля. Дело было в том, что во всём этом огромном городе нельзя было найти несколько сотен людей, которые бы сочувствовали власти. И даже не в этом. Дело в том, что власть сама себе не сочувствовала. Не было, в сущности, ни одного министра, который верил бы в себя и в то, что он делает. Класс былых властителей сходил на нет».

Справедливость этих слов подтверждается и стремительным отречением Николая II, решение о котором он принял, едва осознав, что армия не готова штыками заслонить его трон от народа, на поддержку которого правитель и не думал рассчитывать, как следует из его собственных поступков. А его младший брат Михаил Александрович, которому Николай II передал престол, не рискнул бросить вызов восставшей стране и принять корону, предпочёл тоже, по сути, отречься от власти через день после Николая II. Правители, лишившиеся поддержки силовой машины государства, мгновенно спасовали перед обществом, перед народом, осознавая, что стали ему чужды настолько же, насколько он был чужд им.

Сегодняшние провластные пропагандисты, говоря о разрушительных, катастрофических сторонах Февральской революции, акцентируют внимание прежде всего на самом факте свержения тогдашней власти как на главной катастрофе. Но подлинной катастрофой в те дни стало не крушение монархической власти, утратившей управленческую прозорливость и политическую волю, а вместе с ними — и авторитет в обществе. Подлинной катастрофой стало то, что Февральская революция привела к власти либеральные силы, оторванные от народа не в меньшей степени, чем поверженная монархия. Присутствие в составе Временного правительства, учреждённого благодаря революционным событиям, «умеренных социалистов» не спасало положения, поскольку и те по ключевым вопросам примыкали к либералам.

Ни у первого премьер-министра либерального Временного правительства князя Львова, ни у сменившего его на премьерском посту Керенского, ни у их команды не было не только реального опыта государственного управления, но и понимания того, что либеральный курс не может быть альтернативой тому, против чего Россия восстала во время февральских событий. Либералы ограничились предоставлением обществу ряда формальных политических свобод, но они даже не думали менять социально-экономическую основу системы, отказываться от капиталистической модели развития. От той модели, которая — тем более в кризисных условиях — могла привести лишь к дальнейшей деградации страны. И абсолютно закономерно, что Временное правительство, приход которого к власти поначалу вызвал настоящую эйфорию у значительной части общества, уже через несколько месяцев полностью лишилось широкой поддержки, сменившейся массовым недовольством и презрением.

По сути, в результате Февральской революции к власти в стране пришли люди той же политической породы, что и сегодняшняя «либеральная оппозиция». С их приходом сменились персоналии, но не сущность системы. Новая власть даже не думала решать вопрос о собственности на заводы и фабрики и на землю, единственным справедливым решением которого могла быть только передача земли и крупных производственных предприятий из частного владения в руки тех, кто на них трудится, — в руки народа.

Новая власть не собиралась решать вопрос о социальной справедливости, об изменении социально-экономических принципов развития. Эти основополагающие вопросы не были и не могли быть поставлены такой властью на повестку дня. Но в основе революционного подъёма общества лежала именно его глубинная потребность решить эти вопросы, потребность в изменении системы как таковой, а вовсе не в формальной, декоративной смене имён правителей и вывесок на государственных учреждениях.

На поверку Февральская революция оказалась революцией буржуазной, потому что по её итогам власть сосредоточилась в руках крупной буржуазии, крупных собственников и в руках правительства, представлявшего их интересы. Вернее, она осталась в тех же руках, в чьих, по сути, была и до Февраля. Но при этом породили Февральскую революцию совсем иные настроения и стремления. В результате этого глубинного противоречия уже через несколько месяцев в России произошли новые революционные события, благодаря которым вопрос о власти и о будущем развитии страны был решён совершенно иначе.

Нежелание либералов отвечать на главные потребности общества привело и к тому, что сами они утратили всякий авторитет, и к тому, что отношение общества к участию России в войне, вызывавшему ещё несколько лет назад массовое патриотическое воодушевление, сменилось недовольством. По мере того, как новая власть воспринималась со всё большей враждебностью, в качестве новой версии власти монархической, продолжение участия в войне народ стал воспринимать как выгодное исключительно власти, нужное только ей, но не народу, не России, раздираемой тяжелейшими внутренними проблемами.

Февральская революция не решила те глобальные вопросы и проблемы, которыми изначально была вызвана. Поэтому она и не может называться революцией в полном смысле этого слова. Она стала лишь промежуточным этапом, на котором стремительно ускорился ход исторического времени, закономерным образом приведшего страну к социалистической революции. К той революции, которая поставила и решила сущностные вопросы социального и экономического устройства общества. И одновременно остановила хаос и дальнейшую деградацию, порождённые Февралём.

Историческое значение Февральской революции состоит в том, что она открыла дорогу преобразованиям, начавшимся в октябре 1917-го. Открыла и благодаря крушению монархического строя, и благодаря тому, что за его крушением последовали стремительное саморазоблачение и политическое банкротство либеральных сил, доказавших свою несостоятельность и враждебность России.

А главный исторический урок Февраля состоит в том, что и консервативное самодержавие, и авантюрный либерализм в любую эпоху и в любых обличьях порождают неразрешимый конфликт между народом и властью. Конфликт, неизбежно требующий прихода к власти тех, кто исповедует идеи социальной справедливости и социального государства, потребность общества в которых, если она не может быть реализована мирными средствами, рано или поздно приводит к революционному восстанию народа.

Геннадий ЗЮГАНОВ,

Председатель ЦК КПРФ, руководитель фракции Компартии в Госдуме.

Источник: Газета "Правда"