Революционер, террорист, российский политический деятель — один из лидеров партии эсеров, руководитель Боевой организации партии эсеров. Участник Белого движения, писатель.
(литературный псевдоним В. Ропшин) (19 января 1879, Харьков, – 7 мая 1925, Москва).
Отец – судья в Варшаве, за либеральные взгляды был уволен в отставку; старший брат сослан в Сибирь. Учился в гимназии в Варшаве, затем в Петербургском университете, из которого был исключён за участие в студенческих беспорядках. В 1897 за революционную деятельность арестован в Варшаве. В 1898 вошёл в социал-демократическую группу "Рабочее знамя". Статьи Савинкова в газете "Рабочая Мысль" привлекли внимание социал-демократов, в том числе В.И. Ленина. Был связан, особенно через свою жену – дочь писателя-демократа Г.И. Успенского, с идеологами народничества. В 1901 вместе с другими членами группы арестован, в 1902 выслан в Вологду.
В 1903 бежал из ссылки в Женеву, где вступил в партию эсеров и вошёл в её Боевую организацию. В таком решении сыграли роль и личные качества. Савинков – человек "несомненно находчивый и смелый, самовлюблённый и жаждущий авантюры", – писал хорошо знавший Савинкова по вологодской ссылке А.В. Луначарский (см. в его книге: Бывшие люди, М., 1922, с. 15). После участия в организации ряда террористических актов (убийство министра внутренних дел В.К. Плеве, московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича и других) стал заместителем руководителя Боевой организации Е.Ф. Азефа, а после его разоблачения как провокатора – руководителем. В 1906 в Севастополе арестован, приговорён к смертной казни, совершил смелый побег в Румынию.
В 1909 написал книгу "Воспоминания террориста", в том же году опубликовал повесть "Конь бледный", в которой террор и террористы получили негативную оценку, в 1914 – роман "То, чего не было", отрицательно показывающий всю партию эсеров. Повесть и роман пользовались популярностью, но в революционных кругах вызвали осуждение. В 1911 уехал во Францию. После начала первой мировой войны "оборонец", вступил добровольцем во Французскую армию, участвовал в боевых действиях, был военным корреспондентом с французского фронта.
После Февральской революции 1917 вернулся 9 апреля в Россию. Был назначен комиссаром Временного правительства в 8-й армии; затем с 28 июня комиссар Юго-Западного фронта. В.М. Чернов в одной из своих статей, по аналогии с прозвищем А.Ф. Керенского, иронически назвал Савинкова "главноуговаривающим" Юго-Западного фронта. Савинков активно выступал за продолжение войны до победного конца.
Поддержал генерала Л.Г. Корнилова в его решении 8 июля немедленно ввести смертную казнь на Юго-Западном фронте и на телеграмме главнокомандующего фронтом Временному правительству приписал от себя:" поддерживаю высказанное им от слова до слова" ("Революция 1917", т. 3, с. 163); предложение правительством было принято. Главную цель комитетов и комиссаров на фронте видел в восстановлении "нормальных" отношений между солдатской массой и командным составом. В середине июля Савинков советовал Керенскому заменить генерала А.А. Брусилова Корниловым на посту Главковерха, обосновывая это тем, что Корнилов заслужил доверие офицерства, честно защищал завоевания революции, стремился к примирению офицерского корпуса с правительством. А.И. Деникин отмечал, что Савинков "составлял исключение" среди комиссаров, "знал законы борьбы", "более твёрдо, чем другие, вёл борьбу с дезорганизацией армии": «Сильный, жестокий, чуждый каких бы то ни было сдерживающих начал "условной морали"; презирающий и Временное правительство и Керенского; в интересах целесообразности, по-своему понимаемых, поддерживающий правительство, но готовый каждую минуту смести его, – он видел в Корнилове лишь орудие борьбы для достижения сильной революционной власти, в которой ему должно было принадлежать первенствующее значение» (Деникин А.И., Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль – сентябрь 1917 г., М., 1991, с. 449).
19 июля Савинков был назначен товарищем министра, управляющим Военным министерством при министре Керенском. Перед отъездом в Петроград "в откровенном разговоре" сказал Корнилову, что "если тот когда-либо ополчится на революцию и её достижения, то встретит его – Савинкова – по ту сторону баррикад". Корнилов ответил, что этого быть не может (см.: Катков Г.М., Дело Корнилова, перевод с английского, Париж, 1987, с. 63). 28 июля, выступая перед журналистами, заявил: "Первой задачей моей деятельности по Военному министерству является восстановление в армии железной дисциплины... Необходима самая суровая и действительная борьба с разлагающими армию элементами вроде тук называемых большевистских течений и большевиков" ("Революция 1917", т. 3, с. 230). В начале августа принял непосредственное участие в разработке и формулировании корниловской программы мероприятий на фронте и в тылу в целях прекращения разрухи, налаживания снабжения армии и дисциплины в ней, милитаризации транспорта и оборонной промышленности и так далее (так называемая "Записка" Корнилова). Видя что дела нисколько не продвигаются, что Керенский медлит и колеблется (хотя 3 августа дал своё принципиальное согласие, однако 8 августа заявил, что "ни при каких обстоятельствах такой докладной записки не подпишет" – там же, т. 4, с. 29), Савинков подал 9 августа в отставку. 17 августа Керенский в принципе принял программу, а Савинков взял заявление об отставке обратно (см. там же). 20 августа Керенский, как утверждает Савинков, согласился на "объявление Петрограда и его окрестностей на военном положении и на прибытие в Петроград военного корпуса для реального осуществления этого положения, то есть для борьбы с большевиками" (Деникин А.И., Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова. Август 1917 – апрель 1918., М., 1991, с. 21). Савинков был послан в Ставку для участия в совещании о новых уставах, касающихся отношений между солдатскими комитетами и правительственными комиссарами, а по существу, для переговоров с Корниловым в целях достижения соглашения между последним и Керенским. 22 августа на совещании Савинков высказался против немедленного упразднения комитетов, хотя полагал, что "комиссары и комитеты в будущем должны быть упразднены (Деникин А.И., Крушение власти и армии, с. 288). Требовал от Корнилова отчисления Деникина с поста главкома Юго-Западным фронтом, считая его виновником разгрома фронта и противником выборных комитетов (там же, с. 265). 24 августа состоялись встречи Савинкова с Корниловым, в том числе с глазу на глаз. Позиция Савинкова в "Протоколе" встреч изложена следующим образом: "Таким образом, Лавр Георгиевич, ваши требования будут удовлетворены Временным правительством в ближайшие дни, но при этом правительство опасается, что в Петрограде могут возникнуть серьёзные осложнения. Вам, конечно, известно, что примерно 28 или 29 августа в Петрограде ожидается серьёзное выступление большевиков. [В своих показаниях Чрезвычайной комиссии по делу Корнилова Савинков писал, что "сведения о заговоре большевиков" он получил "от французского военного агента" (см. в книге: "Революция 1917", т. 4, с. 98 – Автор).]. Опубликование ваших требований, проводимых через Временное правительство, конечно, послужит толчком выступления большевиков, если последнее почему-либо задержалось. Хотя в нашем распоряжении и достаточно войск, но на них мы вполне рассчитывать не можем. Поэтому прошу вас отдать распоряжение о том, чтобы 3-й конный корпус был к концу августа подтянут к Петрограду и был предоставлен в распоряжение правительства. В случае, если, кроме большевиков, выступят и члены Совета РСД, то нам придётся действовать против них" (Катков Г.М., указанное сочинение, с. 214). Эту запись Савинков фактически подтвердил в разговоре по прямому проводу с Корниловым 27 августа (см. там же, с. 216), а также в показаниях Чрезвычайной следственной комиссии по делу Корнилова (см.: "Революция 1917", т. 4, с. 86). В показаниях Савинков писал, что они с Корниловым обсуждали возможные изменения в правительстве и он сказал генералу, что без возглавления Керенским "никакое правительство не мыслимо" ("Революционное движение в России в августе 1917 г. Разгром корниловского мятежа", М., 1959, с. 422).
26 августа Савинков вернулся в Петроград, доложил Керенскому об итогах поездки, несколько раз просил премьера подписать законопроект, подготовленный на основе "Записки" Корнилова, но Керенский не решался. Тогда Савинков сказал ему, что отвергаемый им законопроект изготовлен по его приказанию. Керенский обещал подписать законопроект и в тот же день, 26-го вечером, представить на обсуждение во Временном правительстве.
Ночь и половину дня 27 августа Савинков провёл в беседах по прямому проводу с Корниловым, убеждал его подчиниться Временному правительству и вместе с рядом членов правительства и некоторыми общественными деятелями настаивал перед Керенским на необходимости ликвидировать недоразумение и сговориться с генералом Корниловым.
27 августа в Петрограде было объявлено военное положение, а Савинков назначен военным губернатором Петрограда и одновременно исполняющим обязанности командующего войсками Петроградского ВО с оставлением в должности управляющего Военным министерством (Керенский предполагал ввести Савинкова и в Директорию из 5 министров). В разговоре с Корниловым по прямому проводу 27 августа Савинков заявил: "Все попытки мои... связать Вас тесной связью с демократией российской, осуществляя именем признанного её вождя [Керенского. – Автор] программу, Вами предложенную, не увенчались успехом, смею сказать, не по моей вине, а единственно по Вашей вине". Савинков предлагал Корнилову "подчиниться Временному правительству, сдать должность и уехать из действующей армии" (там же, с. 449). В ответ на отказ Корнилова Савинков заявил, что он против всякой военной диктатуры. Свою задачу как военного губернатора видел не только в противостоянии мятежникам. На следствии по делу о корниловском выступлении он говорил, что 28 августа им "принимались меры к тому, чтобы Петроград не оказался в руках большевиков. Затем я отдал распоряжение об отправке обратно в Кронштадт 2000 нелегально прибывших в Петроград кронштадтских матросов, за исключением одной роты. Кроме того, предполагал приступить к арестам большевиков, чего не успел выполнить ввиду моей отставки" (Мартынов Е.И., Корнилов. Попытка военного переворота, Л., 1927, с. 133). 29 августа газеты опубликовали обращение Савинкова к населению: "...В грозный для Отечества час, когда противник прорвал наш фронт и пала Рига, генерал Корнилов поднял мятеж против Временного правительства и революции и стал в ряды их врагов" ("Революция 1917", т. 4, с. 124). 30 августа подал прошение об отставке, мотивируя тем, что "назначение генералов Верховского и Вердеревского знаменует поворот государственной политики в ту сторону, которой он сочувствовать не может" (там же, с. 133), и был освобождён от всех должностей.
11 сентября на Чрезвычайном совещании представителей казачьих частей, расположенных в Петрограде и его окрестностях, в своей речи Савинков указал, что он совершенно согласен с Корниловым в его целях, но разошелся с ним в средствах и плане (там же, с. 202). В ответ на предложение ЦК ПСР явиться для объяснений по корниловскому делу 8 октября писал в письме в ЦК, что "ЦК ПСР не имеет ныне в моих глазах ни морального, ни политического авторитета", поэтому не счёл "для себя возможным давать ЦК ...объяснения" о своей политической деятельности (там же, т. 5, с. 51). 9 октября постановлением ЦК исключён из членов ПСР. На Демократическом совещании был избран во Временный Совет Российской Республики (Предпарламент) как депутат от Кубанской области и вошёл в состав его секретариата.
Октябрьскую революцию встретил враждебно, считал, что "Октябрьский переворот не более как захват власти горстью людей, возможный только благодаря слабости и неразумию Керенского" ("Борис Савинков перед Военной коллегией Верховного суда СССР", М., 1924, с. 7). Пытался освободить осаждённый Зимний дворец, однако казаки защищать Временное правительство отказались. Потерпев неудачу, уехал в Гатчину, где был назначен комиссаром Временного правительства при отряде генерала П.Н. Краснова. 31 октября вместе с Керенским голосовал на Военном совете (при Керенском) против решения немедленно начать переговоры с ВРК. После провала наступления Керенского – Краснова на Петроград бежал на Дон, где вошёл в состав "Донского гражданского совета", во главе которого стоял генерал М.В. Алексеев. В совете занимался формированием Добровольческой армии и добровольческих дружин. Своё сотрудничество с Добровольческой армией Савинков объяснял так: "Один бороться не мог. В эсеров не верил, потому что видел полную их растерянность, полное их безволие, отсутствие мужества. Кто же боролся? Один Корнилов. И я пошёл к Корнилову" (там же, с. 35).
В феврале 1918 прибыл в Москву, на базе организации гвардейских офицеров (около 800 человек) организовал "Союз защиты Родины и Свободы". "Союз" ставил целью свержение Советской власти, установление военной диктатуры, приглашение союзников, продолжение войны с Германией. Были созданы несколько военизированных группировок. В конце мая заговор в Москве был раскрыт, многие его участники арестованы.
После подавления Ярославского мятежа Савинков скрылся в Казань, но там не остался. Некоторое время находился в отряде В.О. Каппеля, затем приехал в Уфу. Был направлен главой Директории Н.Д. Авксентьевым с военной миссией во Францию. Возглавил за границей колчаковское бюро печати "Унион", поддерживал просьбы А.В. Колчака и затем А.И. Деникина о материальной помощи. В антисоветских эмигрантских кругах играл ведущую роль, пользовался доверием и поддержкой враждебных Советской России политических деятелей Франции, Польши, Чехословакии и других стран. Во время советско-польской войны в 1920 был председателем "Русского политического комитета", участвовал в подготовке на территории Польши антисоветских военных отрядов под командованием С.Н. Булак-Балаховича, совершавших оттуда рейды на советскую территорию. Один из таких рейдов лёг в основу "панихиды по белому движению"– повести "Конь вороной" (Париж, 1923). Издавал за границей газету "За Свободу". Продолжая борьбу против Советской власти, всё более пессимистически смотрел на перспективы "белого движения" и антисоветской эмиграции: "Всякая борьба против советской власти сейчас не только бесплодна, но и вредна" (Савинков Б.В., Посмертные письма и статьи, М., 1926, с. 16).
В августе 1924 нелегально приехал в СССР, был арестован и предан суду. На суде Савинков признал свою вину и своё поражение в борьбе против Советской власти. Военная коллегия Верховного суда СССР 29 августа 1924 приговорила его к высшей мере наказания, одновременно Верховного суд ходатайствовал перед Президиумом ЦИК СССР о смягчении приговора. Ходатайство было удовлетворено, расстрел заменён тюремным заключением на 10 лет. 7 мая 1925 в здании ВЧК Савинков покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна; существуют и другие версии: просто несчастный случай или, как утверждает, например, А.И. Солженицын, Савинков был вытолкнут чекистами. Савинков писал в одной из статей незадолго до смерти: "Воля народа – закон... Прав или нет мой народ, я только покорный его служитель. Ему служу и ему подчиняюсь. И каждый, кто любит Россию, не может иначе рассуждать" (там же, с. 50).
Сочинения: К делу Корнилова, Париж, 1919; Избранное, Л., 1990; Воспоминания террориста, М., 1991.
Литература: Загадка Савинкова, Л, 1925; Ардаматский В., Возмездие, М., 1975; Гусев К.В., Рыцари террора, М., 1992.
К.В. Гусев.