Русский военачальник, генерал-лейтенант, исполнял обязанности Верховного главнокомандующего Русской армией в ноябре—декабре 1917 года.
(1 декабря 1876, Смоленская губерния, – 20 ноября 1917, Могилёв).
Из дворян. Окончил кадетский корпус (1894), Московское военное училище (1896), Академию Генштаба (1902). С начала первой мировой войны на Юго-Западном фронте, с мая 1916 генерал-квартирмейстер штаба фронта, один из ближайших помощников главкома армиями фронта генерала А.А. Брусилова в период подготовки наступления фронта ("брусиловский прорыв").
С 29 мая 1917 исполняющий обязанности начальника штаба Юго-Западного фронта. С 4 августа генерал-лейтенант, начальник штаба Западного фронта. 17 августа, накануне собрания членов солдатских комитетов гарнизона Минска, где находился штаб, опасаясь демонстраций "против Верховного главнокомандующего и Московского совещания" и попыток освобождения арестованных после Июльских событий в Петрограде, привёл в боеготовность кавалерийские части (см.: "Революционное движение в русской армии". Сборник документов, М., 1968, с. 321). 7 сентября запретил провести такое же собрание, посвящённое поражению выступления генерала Л.Г. Корнилова. С 10 сентября начальник штаба Главковерха А.Ф. Керенского. В первой половине октября по указанию Керенского приказал перевести под Петроград самокатные батальоны с Юго-Западного фронта как "самые надёжные части"; предложил сосредоточить их в Царском Селе (см.: Поликарпов Б.Д., Военная контрреволюция в России. 1905 – 1917, М., 1990, с. 306). В распоряжение командующего Московским военным округом полковника К.И. Рябцева приказал перебросить с того же фронта одну из кавалерийских дивизий, в Калугу – 4-й Сибирский казачий полк. После начала Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде образовал в Ставке (Могилёв) спецгруппу во главе с генерал-квартирмейстером М.К. Дитерихсом для координации действий на внутренних фронтах.
25 октября в обращении к армии писал: "...под влиянием агитации большевиков большая часть Петроградского гарнизона... примкнула к большевикам... Священный долг перед Родиной... требует от армии сохранения полного спокойствия самообладания и прочного положения на позициях, тем самым оказывая содействие правительству и Совету Республики..." (ЦГВИА, ф. 2003, оп. 1, Д. 1502, л. 282 – 83). В телеграмме в Петроград требовал "немедленного прекращения большевиками действий, отказа от вооруженного захвата власти" и "безусловного подчинения" Временному правительству, угрожая, что "действующая армия силой поддержит это требование" (Минц И.И., История Великого Октября, т.З. М., 1973, с. 357).
26 октября телеграфировал командующим фронтами: "Ставка, комиссарверх и общеармейский комитет разделяют точку зрения правительства" (там же, с. 361). В ночь с 26 на 27 октября, получив информацию с Северного фронта об отправке в распоряжение Керенского "сильного пехотного отряда", в разговоре по прямому проводу предложил "послать один – два, но вполне надёжных броневика", добавив: "тактика уличных боёв [в] значительной степени зависит от них, особенно при теперешнем настроении масс..." ("Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде". Сборник документов, М., 1957, с. 608). Утром 27 октября направил московским властям телеграмму, требуя от них немедленно прекратить "насильственные большевистские действия", добиться отказа восставших от вооруженного захвата власти и их подчинения Временному правительству [см.: "Красный архив", 1933, т. 6 (31), с. 29]. Через несколько часов телеграфировал в Москву: "Совместно [с] армейскими комитетами принимаю меры помощи Москве и освобождения её от мятежников" (там же, с. 30). Утром 29 октября телеграфировал в Новочеркасск генералу А.М. Каледину: "Не найдёте ли возможным направить на Москву для содействия правительственным войскам в подавлении большевистского восстания отряд казаков с Дона, который по усмирении восстания в Москве мог бы пойти на Петроград для поддержки войск генерала Краснова" ("Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде", с. 627). 30 октября вторично обратился к Каледину с просьбой ускорить посылку казаков. После провала похода на Петроград войск А.Ф. Керенского – П.Н. Краснова в ночь на 1 ноября Керенский подписал распоряжение о передаче Духонину должности Главковерха "ввиду отъезда моего в Петроград" (там же, с. 800). Духонин сообщил войскам о вступлении во временное исполнение должности Главковерха и призвал войска стоять на позициях, "..дабы не дать противнику воспользоваться смутой, разыгравшейся внутри страны и ещё более углубиться в пределы родной земли" (ЦГВИА, ф. 2003, оп. 1, д. 1752, л. 75 – 76).
Ставка стала центром притяжения всех сил, выступавших против большевиков. В разговоре по прямому проводу с наркомом – членом Комитета по военным и морским делам Н.В. Крыленко 6 ноября Духонин говорил: "Ставка не может быть призываема к принятию участия в решении вопроса о законности верховной власти и, как высший оперативный и технический орган, считает необходимым признание за ней этих функций... Отношение верховного командования к гражданской войне выражено в приказе начальника штаба Верховного главнокомандующего от 1 ноября, которым остановлено движение войск на Петроград" (ЦГВИА, ф. 2003, оп. 1, д. 1795, л. 256 – 59). Получив утром 8 ноября телеграмму СНК, поручавшего Духонину немедленно начать переговоры о перемирии с командованием противника, пытался оттянуть ответ.
В ночь на 9 ноября В.И. Ленин, И.В. Сталин и Крыленко, действовавшие по поручению СНК, вызвали Духонина к прямому проводу и потребовали объяснений, почему не выполняется распоряжение правительства. Духонин запросил наркомов, получено ли согласие союзников на мирные переговоры, какова будет судьба Румынской армии (входила в состав русского фронта), предполагаются ли отдельные переговоры с Турцией. Ленин отказался обсуждать эти вопросы, и Духонин заявил: "Я могу только понять, что непосредственные переговоры с державами для вас [то есть для Советского правительства. – Авторы] невозможны. Тем менее возможны они для меня от вашего имени. Только центральная власть, поддержанная армией и страной, может иметь достаточный вес и значение для противников, чтобы придать этим переговорам нужную авторитетность для достижения результатов. Я также считаю, что в интересах России заключение скорейшего всеобщего мира." В ответ Ленин задал последний вопрос: "Отказываетесь ли вы категорически дать нам точный ответ и исполнить данное нами предписание?" Духонин заявил о невозможности исполнить эти указания, подчеркнул, что "необходимый для России мир может быть дан только центральным правительством". Последовало увольнение Духонина от занимаемой должности "за неповиновение предписаниям правительства и за поведение, несущее неслыханные бедствия трудящимся массам всех стран и в особенности армиям" с тем, однако, что Духонин будет "продолжать ведение дел, пока не прибудет в Ставку новый Главковерх или уполномоченное им лицо". Главковерхом тут же был назначен Крыленко (см.: "Октябрьская революция и армия". Сборник документов, М., 1973, с. 84 – 85). Духонин не подчинился постановлению СНК, о чём сообщил всем главкомам фронтов. Однако армии одна за другой признавали власть СНК и поддерживали декреты Советской власти. Сотрудники Ставки стали покидать Могилёв, но Духонин остался. 19 ноября командиры ударных батальонов в Могилёве просили Духонина разрешить им защищать Ставку, но он приказал им покинуть город: "Я не хочу братоубийственной войны – сказал он..." (Деникин А.И., Очерки русской смуты. Борьба генерала Корнилова. Август 1917 – апрель 1918 г. М., 1991, с. 145). Утром 19 ноября Духонин распорядился освободить в Быхове Корнилова и его соратников, которые в ночь на 20 ноября покинули город.
20 ноября в Могилёв прибыл Крыленко, который отдал приказ о своём вступлении в должность Главковерха и передал Духонину, что он будет отправлен в Петроград в распоряжение СНК. Когда Духонин на автомобиле Крыленко прибыл на вокзал, чтобы следовать в столицу, там собралась толпа, возбуждённая известием о побеге Корнилова. Несмотря на попытки личного конвоя нового Главковерха спасти Духонина, он, как сообщил Крыленко, "пал жертвой разъярённой толпы" ("Октябрьская революция и армия", с. 159). Деникин писал о Духонине: "Духонин был и остался честным человеком. Он ясно отдавал себе отчёт, в чём состоит долг воина перед лицом врага, стоящего за линией окопов, и был верен своему долгу. Но в пучине всех противоречий, брошенных в жизнь революцией, он безнадёжно запутался" (Деникин, указанное сочинение, с. 144).
В.И. Миллер, И.В. Объедков.